Верите ли вы в приметы и призраков? Есть очень много мистических вещей, которые объяснить никто не может. Актеры являются, пожалуй, самыми суеверными людьми и верят в приметы. Например, режиссеры перед премьерой не стригутся, чтобы спектакль прошел успешно. Мистикой в театрах заинтересовался наш корреспондент Егор Мусалимов и узнал у актеров, чего они боятся.
Юлия Дякина, солистка Свердловского государственного академического театра музыкальной комедии, лауреат высшей театральной премии «Золотая маска», лауреат международного конкурса молодых артистов оперетты и мюзикла.
Юлия, в какие приметы верят актеры вашего театра?
– Если говорить о каких-то «массовых штуках», то они во всех театрах схожи – это «ручки» перед началом спектакля, когда все артисты собираются вместе, чтобы настроиться на общую волну, кладут руки в единую точку, обговаривают какие-то моменты и кричат что-то вроде «жахнем!»
Ещё обязательная примета, если ты уронил сценарий с ролью, то нужно на неё сесть и поднять вместе с попой. Смешно, но это делают все артисты независимо от возраста.
Что касается меня, то перед началом спектакля мне обязательно нужно обнять своего партнера, потому что на время спектакля мы должны стать «одним целым». Это важно. Это химия.
Вы играли Лизоньку в мюзикле «Мертвые души», была ли мистика во время репетиций или спектакля?
– В «Мертвых душах» такого не помню, а вот спектакль «Чёрт и девственница» всегда был волнительным. Ему очень много лет, спектакль с чертовщинкой и настолько живой, что казался ещё одним лицом на сцене. Я знаю, что ни одна из Аделин не работала без крестика на шее, со мной поначалу случались казусы в виде бесконечно порванных платьев, неожиданных падений и даже машина (машина – декорация в спектакле. – Прим. ред.) как-то не успела затормозить и угнала меня обратно за кулисы, в дальнейшем перед каждым спектаклем я договаривалась с «чертиком», что я не против похулиганить, но без вреда. И шла работать, зная, что мои черти меня берегут.
Существуют ли приведения или призраки в театре?
– В театре есть театр, и он живой. С ним можно договариваться, ему можно пожаловаться, с ним обязательно нужно делиться. Я очень любила оставаться в театре допоздна, ложиться на сцену и петь в темноте пустому залу. И просто рассказывать о моих делах. В этот момент всегда было очень легко и спокойно.
Екатерина Мощенко – солистка Свердловского государственного академического театра музыкальной комедии, лауреат международного конкурса оперетты и мюзикла.
Екатерина, правда ли, что актеры самые суеверные люди?
– Правда в том, что актеры – это особый сгусток энергии … И когда их вера в предлагаемые обстоятельства настолько велика, то кажется, что можно взлететь без крыльев или провалиться под землю. Это совершенно нормально, что перед выходом на сцену актёр обращается к помощи высших сил.
Знаете ли вы о мистике в театре?
– Я знаю и верю, что в каждом театре есть свой дух, который заслуживает уважения. И очень люблю бывать в театре, когда никого нет, и за сценой царит тишина. Там, в «карманах» сцены, где хранятся декорации всегда особая атмосфера, и чтобы собраться, настроиться во время спектакля на сложную сцену, я отправляюсь туда, и так делают многие актеры. Можно ли это назвать мистикой, не знаю.
Егор Малков – выпускник Екатеринбургского театрального института, солист Хабаровского краевого театра музыкальной комедии.
Егор, встречали ли вы мистические вещи в театре?
Мистика безусловно присутствует в театре, прежде всего это касается энергетики. Театр – это такое пристанище, там проживается множество судеб, жизней и столько масок надевается.
Расскажу о двух мистических моментах с учебы в ЕГТИ (Екатеринбургский государственный театральный институт).
Первый случай, когда мы ставили мюзикл «Над пропастью во ржи», по роману Джерома Дэвида Сэлинджера. Вообще, автором было запрещено ставить по роману спектакли или снимать фильм. После написания этой книги, Джером Сэлинджер сошел с ума и остаток дней прожил в одиночестве на своей вилле, и даже о смерти автора не сразу узнали. Но свою определенную энергетику, он наложил на этот роман. Когда мы ставили мюзикл по этому произведению, первые три недели репетиций проходили ужасно. Каждый понедельник в 18:30 происходила какая-то мистика. На первой неделе парень ударил по «Кубу» (декорация) не сильно, но сломал две фаланги пальцев и у него сейчас там спицы. Во второй понедельник, другой актер упал назад на «Куб» по всем правилам, и рассёк себе голову. На третий понедельник у нас в мастерской посыпалась известка и начал отходить потолок, ровно в то время, когда проходила репетиция, и мастер сказала: «Всё перерыв!». Даже наш мастер поверила в мистику.
Второй случай касается великого композитора В.А. Моцарта. Правильно говорят, что его имя «всуе», как Бога, нельзя произносить, а тем более нельзя осквернять его произведения.
На втором курсе мы играли в спектакле «Моцартиана». И девочка, на генеральной репетиции, отпрашивается на работу в детский садик, именно в тот момент, когда ей нужно было петь Терцет. Во время спектакля, когда она начинает исполнять свою партию, (с которой ушла), актриса подворачивает ногу и её увозят в травмпункт. Не мистика ли это?!
Есть такой факт, что на сцене все болячки исчезают, даже сидячий встает и идет. Вот лично я из своего опыта говорю, у меня компрессионный перелом спины, но когда я выхожу на сцену и делаю кувырки, на мостики встаю, вообще не чувствую ничего, потому что я в этот момент другой человек, не Егор Малков, а определенный герой.
Егор Мусалимов
фото: Илья Сафаров, личный архив Юлии Дякиной, Екатерины Мощенко, Егора Малкова
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.